Правильно организованная работа медицинского персонала — главное условие боеспособности военных подразделений. Сейчас в зоне СВО служат тысячи российских врачей, фельдшеров и санитаров. Подробнее о том, как работают медики на передовой, какую самопомощь могут оказать себе бойцы, и как эвакуируют раненых из-под огня — "Газете.
Ru" в день военного хирурга рассказал военный хирург, призванный на СВО в сентябре 2022 года, выпускник РНИМУ им. Н.И. Пирогова Минздрава России Павел Круглов.— Как вы попали на СВО?
— В связи с окончанием пандемии, весной 2022 года я ушел из ММКЦ "Коммунарка", где работал весь ковидный период. После объявления о начале СВО, чувствуя свой гражданский долг, мы с коллегой Александром Сергеевичем Анисимовым обратились в Военный комиссариат Преображенского района ВАО города Москвы с вопросом о возможности прохождения военной службы в медицинской части.
В своей обычной работе мы сталкивались практически со всеми видами ургентных состояний, включая политравму. Я хотел принять участие в лечении и ведении пациентов с минно-взрывными, осколочными и огнестрельными ранениями.
После мобилизации и прохождения обучения в "Патриоте" мы отправились на линию боевого соприкосновения. На территории Луганской Народной Республики мы оказывали медицинскую помощь в медпункте полка военнослужащим и местному населению. Через полгода наш полк был передислоцирован в Курскую область, где медпункт был переформирован в медицинскую роту. Если медпункт можно рассматривать как поликлинику, то медицинскую роту — уже как госпитальный вариант, в котором есть приемно-сортировочное, операционно-перевязочное и госпитальное отделения.
Здесь я стал командиром приемно-сортировочного взвода, а мой коллега Анисимов, с которым мы пошли на СВО, стал командиром операционно-перевязочного пункта. В июне 2024 года наш полк переместился в Белгородскую область, где мы продолжаем оказывать помощь военнослужащим в полевых условиях, на точках эвакуации и в передовом медицинском госпитале.— Вы сейчас находитесь в Белгороде?
— Сейчас я нахожусь в командировке в Калининграде. Но вообще мы постоянно меняем место дислокации, это особенность нашей работы. Это могут быть эвакуационные точки на передовой, на линии боевого соприкосновения, это может быть развернутый медпункт в лесопосадке, иногда нас посылают работать в госпиталях.
— Если брать по линии боевого соприкосновения, то там разворачиваются точки эвакуации? Что вы там делаете?
— В этих точках мы оказываем первую доврачебную помощь бойцам, которые сами до нас добрались или которых нам привели их сослуживцы. После оказания первой помощи мы эвакуируем их санитарным транспортом, — обычно это машина или простые носилки.
~Бывают ситуации, когда человек получает ранение непосредственно на линии боевого соприкосновения с врагом и у нас нет возможности его эвакуировать санитарным транспортом~. Тогда ему оказывается помощь прямо на месте ротными фельдшерами. Далее собственными силами его выводят на точку эвакуации, где может быть оказана более квалифицированная помощь.
— Точки эвакуации могут перемещаться? Как быстро вы можете передвигаться с места на место?
— По поводу передовой я не могу ничего сказать, так как эта информация засекречена. Мы не можем разглашать детали о том, как мы перемещаемся, где живём и сколько времени это занимает. Противник тоже читает наши СМИ, и это может сыграть против нас.
— Куда вы эвакуируете бойцов?
— Либо в передовой медицинский госпиталь, либо в военно-полевой госпиталь. Все зависит от характера поражения, его серьезности.
— А если вы не успели помочь человеку, и он умер?
— Если ранение несовместимо с жизнью и человек при этом умирает, то его эвакуируют в чёрном пакете в морг госпиталя для опознавания военнослужащего. В остальном все то же самое: его точно также сначала уносят с поля боя в точку эвакуации, а оттуда — в госпиталь.
— Есть ли случаи из практики, которые вам больше всего запомнились во время службы на СВО? Может быть был какой-то особенно сложный пациент?
— Был случай, когда к нам в госпиталь привезли раненого бойца с сочетанным повреждением органов грудной полости, разрывом диафрагмы, проникающим ранением брюшной полости с повреждением селезенки, печени и кишечника. Естественно, чаще всего к нам поступают раненые, находящиеся в состоянии травматического, геморрагического шока. Ему незамедлительно была выполнена гемотрансфузия (процедура внутривенного введения донорской крови или её компонентов). Это один из сложных случаев, но вообще я не люблю говорить на эту тему.
— Что изменилось со времен ВОВ в военной-полевой хирургии: какое новое оборудование у вас есть, новый наркоз?
— Общая анестезия, так же как и проводниковая анестезия, применяется в передовых госпиталях, на линии боевого соприкосновения они не используются. Местная анестезия может применяться и на линии боевого соприкосновения, но это с учётом, если есть фельдшер или врач. Она предполагает воздействие на определённую область тела, без общего влияния на сознание человека. Принять решение о том, какой вид анестезии использовать при операции, может только врач-анестезиолог, точно знающий особенности здоровья конкретного пациента, а также тонкости проведения предстоящей операции.
Оборудование, конечно, изменилось. На позициях мы можем оказать первую медицинскую помощь с помощью специального оборудования. В арсенале есть зажимы, одноразовые скальпели, перевязочные материалы и другие инструменты, необходимые для амбулаторной хирургии. Все медики и военнослужащие оснащены новыми индивидуальными аптечками, а вообще солдаты умеют сами оказать себе доврачебную помощь, это называется самопомощь.
— Как они оказывают себе самопомощь?
— Например, при ранении они вкалывают себе промедол, это наркотический анальгетик. Тримеперидин (действующее вещество промедола) нарушает передачу болевых импульсов в центральной нервной системе, повышает болевой порог и изменяет эмоциональную окраску боли, воздействуя на высшие отделы головного мозга. Также препарат оказывает расслабляющее и снотворное действие. Это помогает солдатам пережить боль. После самопомощи идет взаимопомощь: другие солдаты могут проконтролировать, есть ли кровотечение у бойца, перевязать рану, обработать ее.
А в военных госпиталях есть все то же самое оборудование, которое есть в гражданских. И в госпиталях как раз и делают общий наркоз, но со времен ВОВ тут многое изменилось. Например, уже никто не применяет морфин для наркоза.
— Получается, спасение солдата производится в несколько этапов?
— Да, самопомощь и взаимопомощь, затем первая доврачебная помощь и эвакуация в госпиталь.
— Чем отличается военная хирургия от гражданской?
— На гражданке хирурги сталкиваются со множеством патологий и выполняют оперативное лечение разной сложности, при этом меры безопасности для жизни пациента и врача соблюдены. В условиях боевых действий хирурги сталкиваются в большинстве случаев с боевой хирургической травмой, а также самостоятельно осуществляют выезды на места эвакуации в зоне линии боевого соприкосновения, где может прилететь минометный снаряд, "Баба-яга" (дрон с тепловизором) или FPV-дрон. ~Из-за этого медицинскому персоналу нужно спасать пациента, но еще и следить за небом.~
Конечно, отличается и характер травм, с которыми работают хирурги. Это взрывные, минно-взрывные и пулевые ранения, ранения живота. Бывали, конечно, случаи, когда приходилось оказывать помощь при помощи подручных средств.
В некоторых ситуациях, особенно в условиях войны, приходится использовать предметы быта и импровизировать. В таких случаях важно помнить о жёстких и требовательных регламентах, которые необходимо соблюдать. Но на войне бывают разные ситуации, и иногда приходится отходить от установленных правил.
— Как начинается ваш день?
— Мы живем в блиндажах в лесополосе. Начинается наш день с собрания, где командир нам ставит задачи, которые должны быть выполнены в течение дня. Еда у нас по распорядку, как и у обычных солдат, мы ничем от них не отличаемся.
— А свободное время есть?
— Иногда бывает, это зависит от загруженности. Иногда раненных так много, что ни о каком свободном времени речи идти не может. У нас же не только есть раненные с передовой, мы занимаемся и бытовыми травмами, заболеваниями. Если кто-то заболел, он тоже обращается к нам.
— Оружие у вас есть?
— У военных врачей, конечно, есть оружие, которое вписано в военник. Это пистолет и автомат АК-12. Мне, к счастью, их использовать не приходилось.
— Вы получили награду "За спасение погибавших" за какой-то конкретный подвиг?
— Это медаль, учрежденная Президентом РФ В.В. Путиным, и врученная мне 21 октября 2024 года, — одна из наивысших наград. Меня наградили за всё время прохождения службы, не за какой-то единичный случай. Всё это время наша медицинская рота постоянно спасает жизни в крайне тяжелых условиях, в том числе и под "прилетами", дронами, минометами, рядом с минными полями. Мы часто находимся на выездах с целью эвакуации больных и раненых. Часто самым сложным оказывается добраться до человека. И все из моего подразделения работают там, где это необходимо. Нет такой ситуации, когда кто-то отказывается идти.
— Ваш восьмилетний сын Максим, наверное, гордится папой?
— Когда я отправился на СВО, он еще не ходил в школу, всё время писал письма Деду Морозу о своей главной мечте, чтобы папа вернулся домой. Сейчас моя жена Диана рассказывает, что он на все вопросы о том, где его папа, четко отвечает: "Мой папа на войне спасает жизни людей".
Свежие комментарии