Битва при Аустерлице стала крупнейшим разгромом русской армии в XIX веке. Поражение было тем обиднее, что французы сражались в меньшинстве, а битва вообще не должна была состояться, поскольку Россия вместе с союзниками шла к уверенной стратегической победе над Францией. Виноват в разгроме был лично царь Александр, который надеялся показать свою удаль западным союзникам и верил в непобедимость России.
О том, как Наполеон оказался в двух шагах от окончательной власти над Европой - в материале "Газеты.Ru".Французский блицкриг
В сентябре 1805 года объединенная Европа в очередной раз выступила войной против Франции, не будучи готовой смириться с ее революционными порядками и внешнеполитическими амбициями "корсиканского чудовища" - Наполеона Бонапарта, только что ставшего императором. Союзники планировали выдвинуть против французов умопомрачительную по меркам эпохи группировку войск - полмиллиона солдат на трех фронтах, в Германии, в Австрии и в Италии. Французская же армия насчитывала 200-300 тысяч человек, и о победе в войне на истощение против всего континента не могло быть и речи.
Но у Франции было свое преимущество - Наполеон. Он сумел провести армию быстрым тайным маршем с берегов Ла-Манша в южную Баварию и наголову разгромить австрийскую армию под Ульмом 19 октября, до того, как русские успели соединиться с австрийцами. Императору удалось захватить Вену и одержать важную тактическую победу, но стратегическая ситуация оставалось тяжелейшей. Русская армия под командованием Кутузова отступала на северо-восток от Вены к чешскому городу Оломоуц.
Генерал Кутузов понимал положение дел: силы союзников растут с каждой неделей и Наполеону любой ценой нужен бой именно сейчас.
При этом русско-австрийская армия могла позволить себе отступать до самых Карпат, а наступать французы больше не могли из-за чрезмерно растянутых линий снабжения, которые требовали оставлять большие гарнизоны в тылу.Разумеется, понимал это и Наполеон, и потому решил пойти на хитрость, чтобы заставить русско-австрийские силы перейти в наступление.
На переднем крае под Брюнном (Брно) он оставил лишь 50 тысяч человек против почти 90-тысячной союзной армии, - но приберег около 20-25 тысяч поблизости, чтобы быстро прийти на помощь. Вдобавок, Наполеон направил в лагерь союзников переговорщика, которому приказал продемонстрировать страх перед грядущим сражением, и сам встретился с адъютантом царя Александра I, стараясь показать свою неуверенность и надежду на мирные переговоры.
С точки зрения военной стратегии реакция союзников на эту разведывательную спецоперацию могла быть только одна: раз они боятся нас сейчас, то скоро начнут бояться еще больше, когда мы соберем силы. Но Россией правил 28-летний император, в список достоинств которого никогда не входили хладнокровие и стратегическая выдержка.
Он был главным инициатором войны и долго убеждал в ее необходимости австрийского императора Франца II. Если бы после этого он вел войну пассивно, у многих бы возникли мысли: что же это за русский царь, который был столь боевитым на словах, а как дело дошло до дела - сразу "сдулся"? Вдобавок, Александр не слишком уважал старых генералов и окружал себя молодыми фаворитами, среди которых лидером был князь Петр Долгоруков.
Он убеждал царя, что русские солдаты непобедимы, а французская армия малочисленна и слаба, раз сидит по лагерям и боится наступать.
Союзники до того давали ход воображению, что обсуждали грядущий бунт в армии Наполеона против императора из-за недовольства долгими маршами и потерями.
В итоге армия союзников покинула укрепленные позиции в Оломоуце и двинулась к Брюнну - хотя Кутузов, а так же остальные русские и австрийские генералы умоляли этого не делать и дождаться подкреплений. На пути к Аустерлицу им даже удалось разбить несколько передовых французских разведывательных отрядов, что вызвало ликование юных фаворитов окончательно посрамило старых скептиков. Теперь в русском стане считалось, что французов надо не бить, а догонять и ловить.
Молчание Кутузова и веселие Наполеона
Генеральное сражение состоялось 2 декабря к западу от Аустерлица на 12-километровой равнине, в центре которой располагались два холма - Праценские высоты. Исход этой битвы был предрешен заранее, - но вовсе не потому, что русскую армию "завели в заранее рассчитанную Наполеоном ловушку", как потом задним числом это объясняли и в России, и во Франции. Достаточно было взглянуть на то, как по разному прошел вечер в лагерях воюющих армий.
Кутузов был фактически отстранен от командования, которое перешло к австрийскому генералу Францу фон Вейротеру. Ранее он служил под началом Суворова и был отмечен им за храбрость, но в австрийской армии его никто не уважал за грубость, жестокость, самовлюбленность и посредственные полководческие таланты.
Купил он царя Александра совсем другими качествами: готовностью говорить то, что хочет услышать царь, а также умением наукообразно витиевато изъясняться, создавая впечатление гения и интеллектуала.
Этот самопровозглашенный военный гений и вел ночной военный совет, очень точно изображенный в романе Толстого "Война и мир". Вейротер изложил генералам свой план: французскую армию, находящуюся где-то к западу от Праценских высот, следовало обойти с юга, отрезать ей путь отступления на Вену и полностью уничтожить. В этот обход слева необходимо было пустить 2/3 армии, а оставшаяся 1/3 обеспечивала бы центр и правый фланг, оставаясь на Праценских высотах и к северу от них. План был настолько неудобочитаемо написан, настолько ходулен и наивен, что собравшимся военачальникам оставалось только слушать его с понурыми лицами, а Кутузов, не выдержав потока ахинеи, заснул.
Это молчание Кутузова долгое время было принято обходить стороной в отечественной историографии, поскольку пропаганда, в особенности советская, пыталась представить его богоподобным героем и спасителем России. Однако даже советские военачальники неоднократно пытались возражать бредовым идеям Иосифа Сталина во время Великой Отечественной войны, хотя тот за свою жизнь расстрелял сотни генералов, и каждое слово против могло вылиться в очередной смертный приговор.
Кутузов же рисковал только хорошим местом при дворе и не мог быть казнен за возражения ни при каких обстоятельствах.
На совете один лишь генерал Ланжерон - французский эмигрант-контрреволюционер на русской службе, которому было нечего терять - высказался против плана. Он попытался спросить: что делать, если Наполеон не будет пассивно ждать окружения, а атакует слабый центр армии? На это ему ответили: если бы Наполеон был готов атаковать, он бы уже это сделал.
Пока в русско-австрийском штабе разворачивалась эта унылая сцена, Наполеон бегло подготовился к завтрашней битве, не имея никакого четкого плана - вопреки позднейшим легендам о том, что он предсказал каждый шаг русских.
Покончив с делами, он провел остаток вечера, сидя с товарищами вокруг бивачных костров, обсуждая под звон бокалов театральные новинки. Когда праздник был в самом разгаре, император внезапно предложил всем навестить солдат, начав с гвардии.
"Едва мы приблизились к первым бивакам, как император был узнан, и все гвардейцы встали. Мы не прошли и 50 шагов, как император споткнулся о какое-то бревно и чуть ли не упал. К счастью, мы его вовремя поддержали. Тогда гренадеры по своей собственной инициативе схватили солому, на которой они лежали, и сделали из нее нечто вроде факелов, с которыми они стали освещать нам дорогу, наполняя воздух восторженными криками. Это событие словно зажгло электрическую искру – вдруг по всей линии запылали огни", - рассказывал офицер наполеоновского штаба капитан Тиар.
Начавшийся среди генералов праздник постепенно перешел на солдат, которые устроили импровизированную демонстрацию и факельное шествие. "Пойдем сражаться сейчас же! – кричали одни. – Веди нас этой же ночью к славе!" Другие восклицали: "Битва будет в семь часов утра, победа в полдень!" Один из гренадер, словно отвечая на фразу прокламации, прокричал: "Императору не надо будет завтра подвергать свою жизнь опасности", другие во всю глотку орали: "Мы будем сражаться штыками!"… и тысячи других энергичных восклицаний раздавались отовсюду, и в каждом была любовь, восхищение и доверие солдат к командиру, ставшему их идолом… Едва только император покидал лагерь одной дивизии, как крики "Да здравствует Наполеон, наш непобедимый полководец!" провожали его и раздавались еще долго", - вспоминали о той ночи адъютанты Наполеона.
Праценские высоты
После недолгого сна в три часа ночи Наполеону доложили, что русско-австрийская армия пришла в движение и попыталась захватить деревни Тельниц и Сокольниц на французском правом фланге. Император лично поскакал на разведку, и увидев, что левый фланг противника пришел в движение, разгадал его маневр. Именно тогда, согласно концепции историка Олега Соколова, родился финальный план. Малая часть французской армии должна была в течение дня держаться за укрепленные Тельниц и Сокольниц на правом фланге, надеясь на скорый подход подкреплений из Вены, захваченную французами. Основные же силы центра и левого фланга должны были атаковать ослабленный центр русских на Праценских высотах, разгромить их, повернуть направо и окружить силы, пытающиеся овладеть Тельницем и Сокольницем.
Так и случилось. С 7 утра австрийские войска вели штурм Тельница, который не привел ни к чему, кроме как к большим потерям с обеих сторон. Шедшие на помощь австрийцам три русские колонны, также отправленные на юг в обход, попадали в пробки из-за скверного планирования маневра и были сильно задержаны перерезавший путь русской кавалерией, бесцельно слонявшейся по полю боя. К десяти утрам союзники, подождав подкрепления овладели обеими южными деревнями и пересекли ручей Гольдбах.
Казалось, они выполнили задачу и обошли основные силы Наполеона, как вдруг перед ними оказались новые французские силы. Это был отряд маршала Луи Даву, вышедший двое суток назад из Вены, на который рассчитывал император. Услышав издалека звуки пушек и получив донесение о русской атаке, французские пехотинцы теперь уже не шли, а бежали на помощь товарищам. Внезапным натиском они отбили деревни и завязали долгий позиционный бой - об окружении наполеоновской армии с юга теперь можно было забыть надолго.
Но основные события в то время происходили в районе Праценских высот, в центре. Там Кутузов из последних сил саботировал план Александра и Вейротера, не выдвигая четвертую колонну на юг, чтобы не ослаблять ключевую позицию. Однако царь, увидев это, приказал немедленно поторопить, и начать движение - именно в этот момент французы атаковали.
Русские войска едва успели построиться для боя, как были опрокинуты штыковой атакой французов. "Два батальона мушкетерские не держались нимало, а обратившись в бегство, привели всю колонну в робость и замешательство", - вспоминал об увиденном Кутузов.
Где-то войска союзников смогли организовать сопротивление и нанести французам потери, где-то ходили в контратаки. Но французы овладели обоими Праценскими холмами и, опираясь на них, отражали отчаянные штурмы русских и австрийских войск метким огнем. При контратаке на холм Стары Винохрады генералы попытались лично повести солдат вперед, но были сражены на глазах у войска.
"Вдруг весь фронт бросился назад. Увидев сие, я думал употребить последний способ, чтобы их удержать, и потому я велел себя нести перед фронтом и, несмотря на то что сзади и спереди по мне стреляли, я людям закричал, чтоб остановились и что я намерен тут прежде умереть, а назад не пойду. Через сие многие остановились и начали строиться", - вспоминал о битве генерал Федор (Фридрих) Берг. Атаки возобновились.
На втором холме, Працберг, тоже шел столь же жестокий бой.
Разгром
Обе стороны несли большие потери, но никто не собирался отступать.
"Что касается наших войск, невозможно найти таких похвал, которые были бы достойны их поведения. Они были несравненны в своем пыле, энергии и энтузиазме… Но как можно рассказать о храбрости наших солдат, не отметив доблести, с которой сражались русские? В этом отчаянном столкновении целые русские батальоны погибали на месте, и солдаты устилали своими телами землю так, что их трупы лежали, отмечая места, где стояли батальоны… До того момента, пока не наступили последние часы битвы, мы не брали пленных, кроме тех, кто сдавались сами… Впрочем, повсюду, кроме тех моментов, когда подобная беспощадность была вынужденной, наши солдаты с готовностью проявляли великодушие по отношению к русским, храбростью которых они восхищались", - писал французский генерал Тьебо.
Все закончилось, когда французы на Стары Винохрады сумели продолжить наступление, а к Працбергу подошло подкрепление. Русские и австрийские солдаты дрогнули и обратились в бегство. Какое-то время сам царь Александр пытался докричаться до сих, и требовал повернуть назад, но вскоре сам со свитой бросился наутек. Где-то еще завязывались схватки, но уничтожив центр союзников, французам теперь ничто не мешало разгромить еще не вступавшие в битву войска Багратиона на севере и ударить в тыл солдатам, все еще сражавшимся на юге за Тельниц и Сокольниц. Там началась массовая сдача в плен, и солдаты бросали оружие целыми полками.
Разгром был абсолютным. Союзники потеряли около 15 тысяч убитыми и ранеными, и 20 тысяч - пленными. Французские же потери не превышали 8 тысяч человек, из которых лишь 1500 были убиты или пропали без вести. Наполеон добился того, чего хотел: его не устраивала обычная победа над противником, который мог легко пополнить силы, вместо этого ему нужен был полный разгром с минимальными собственными потерями, чтобы выбить Австрию из войны и на какое-то время лишить Россию боеспособности.
В результате австрийский император Франц заявил Александру, что бороться с Наполеоном бессмысленно, и Россия продолжила воевать против Франции вместе с Пруссией и Великобританией. В 1807 году, после крупного поражения при Фридланде, Россия так же сдалась и подписала Тильзитский мир.
Началась дорога к войне 1812 года, в ходе которой судьба наконец отвернется от Наполеона.
Свежие комментарии