В Центральном доме литературы 1 апреля простились с российским журналистом Максимом Ковальским. Он скончался 29 марта после продолжительной болезни. В 1999-2011 годах Ковальский возглавлял журнал "Коммерсант.Власть", после чего в 2012-2013 годах был главредом общественно-политического портала OpenSpace.
ru. Коллеги вспоминают его как настоящего профессионала, мастера своего дела, учителя и заботливого человека.Максим Ковальский — российский журналист, бывший главред журнала "Коммерсант.Власть" в 1999-2011 и общественно-политического портала OpenSpace.ru в 2012-2013 годах — ушел из жизни 29 марта в возрасте 54 лет. 1 апреля в Центральном доме литераторов состоялась церемония прощания с журналистом.
"Без малого 30 лет, отданных Максимом "Ъ", вместили не только работу выпускающего редактора газеты и главного редактора журнала "Власть", но и создание самого бренда "Коммерсантъ"", - написали в газете. Коллеги Ковальского, работавшие с ним в различные периоды, продолжают делиться воспоминаниями о нем. Так, бывший креативный директор ИД "Коммерсантъ" Ольга Ципенюк отметила, что каждый день рождения Ковальский дарил ей фарфоровые изделия, которые она назвала "сердечно-посудистыми".
"Миски и блюда в нашем доме носят его имя, накрывая на стол, мы перекликаемся: "Где большой ребристый Ковальский?", "баклажаны — в Ковальского с уголком", "прямоугольный Ковальский великоват, клади на круглого". Последний кувшин он искал очень долго и привередливо, но вручить уже не смог, его дарила [Вера Ковальская]. Этот роскошный Ковальский не влезает в шкаф — стоит на подоконнике и я смотрю на него каждый день. Каждый день, в который тот, настоящий Максим Ковальский не напишет в чате "ну чо Вы как эта", и непременно "Вы" — с большой. Каждый день, когда я не смогу спросить его о чем угодно и не получу подробного, через Зализняка, объяснения. Каждый день, который есть и будет, а его — нет", — написала Ципенюк в фейсбуке.
Главному редактору журнала "The New Times" Евгении Альбац, которая познакомилась с Ковальским в "Коммерсанте" в середине 1990-х, больше всего запомнилось его возвращение в "Коммерсант" спустя два года после ухода. В 2013 году он занял пост креативного директора ИД.
Это решение Альбац назвала "стокгольмским синдромом" - симпатией, которая возникает у жертвы по отношению к агрессору. "Мы много общались с ним в 2015-2017 годах по поводу журнала, что и как в "The New Times" надо переделать, он сделал очень квалифицированный анализ, я его звала к нам, он думал, но в результате отказался, и я тоже теперь понимаю, почему. А тогда не понимала: мне казалось, что он, с его безусловным редакторским талантом, сам исключил себя из профессии. Чем он занимался в "Коммерсанте", было вообще непонятно. Но счастливо ему не было. Периодически он присылал мне тексты, которые коммерсантовская цензура не пропускала. Макс был всегда в постсоветской журналистике и представить, что теперь его не будет — ужасно трудно и больно", — призналась главред "The New Times".
Журналист Наргиз Асадова в свою очередь написала, что работала в "Коммерсант.Власть" под начальством Ковальского три года. Работу именно в это время она назвала наиболее интересной. Больше всего ей запомнилось, как он учил отстаивать свои права. Асадова вспоминала работу в Страсбурге во время принятия резолюции ПАСЕ о преступлениях коммунизма. Тогда она сделала четыре интервью и заявила Ковальскому, что два из них точно нужно опубликовать в газете, а не в журнале, который выйдет только через неделю, потому что тема актуальная.
"Мы долго спорили с Максом по телефону. А потом он все же пошел к Бородулину и, видимо, предложил опубликовать мои интервью в газете. И дал мне поговорить с главредом газеты по телефону, чтоб я объяснила свою позицию, почему важно сделать именно так. В итоге сделали, как я просила. Когда я вернулась из Страсбурга и пошла к Ковальскому, он сказал, что не стоит, конечно, так орать на главного редактора. Но в целом, лучше выступить [резко] по отношению к окружающим, но остаться верной себе. Так и живу", — написала Асадова на фейсбуке.
Журналист Андрей Ковалев назвал Ковальского своим учителем. Он заявил, что никто не умел так редактировать, как он. Ковалев рассказал, как они по полчаса могли в мельчайших деталях в телефонном разговоре обсуждать, что нужно исправить, а что совсем удалить.
"При этом они [комментарии] никогда не были обидными, и ты никогда не чувствовал себя бездарным. Хотя мне всегда хотелось перед ним оправдаться. "Ох, Максим, простите, что я такой идиот и сдал вам текст с третьего раза". Он отвечал: "Знаете, Андрей, есть такой Глеб Пьяных, ну, НТВ, скандалы, интриги, расследования. Я всех заставлял заводить файлы с номерами, чтобы не путаться. И вот Пьяных обычно сдавал на этапе "Глеб Пьяных-9". А у вас получилось на "Андрей Ковалев-3", это очень хорошо", — вспоминает Ковалев.
Журналист признал, что больше всего будет скучать по байкам и анекдотам Ковальского времен "Власти" и "Коммерсанта" 90-х. По словам Ковалева, каждый раз, когда он слышал их, у него загорались глаза. В такие моменты он понимал, что правильно выбрал профессию - тогда ему "хотелось становиться лучшим, много работать и потом рассказывать такие же истории".
"Он не учил меня ничему, а научил всему", - пишет журналист Олеся Герасименко. Больше всего она запомнила, как Ковальский ходил из угла в угол в прокуренном кабинете, что-то попутно объясняя. Ее восхищала его забота о каждом, и она не переставала удивляться, как его на всех хватало. По ее словам, те, с кем он общался, непременно преображались.
"Ковальский умел говорить так, что любой его собеседник чувствовал себя академиком и профессором философии. Он поднимал собеседника на свой уровень. Любой расцветал в его присутствии. Вступая в диалог, он делал людей остроумнее, глубже, живее. Разговоры с ним доставляли животное удовольствие, в них никогда не было пустоты. Даже если вы просто пересекались в лифте - у вас случалась беседа. Такое не забывается, такое потом ищешь долго и безуспешно, но так больше никто не умеет", - заключила Герасименко.
Свежие комментарии